Сегодня Вельский суд снова проявил себя практически как центр российского правосудия, снизив срок Платону Лебедеву на целых три года. Адвокаты просили снизить срок до «фактически отбытого», прокурор – до 11 лет и 4 месяцев, а суд решил, что снижение на три года, до дести лет общего срока будет в самый раз. Кто-то, узнав о решении снизить срок Платону Леонидовичу аж на целых три года (вечность для зэка), радостно вздохнет – ну наконец-то, пусть, даже оттянув целую «десятку», человек выйдет на свободу, кто-то подумает, что хотя бы иногда правосудие в российских судах нет-нет, а случается, ну а кое-кто, знающий дело ЮКОСа и российскую судебную систему, задумается о глубинных причинах подобного решения.

За беспрецедентным снижением срока по «медведевским» поправкам Платону Лебедеву стоит нечто гораздо большее, чем просто формальное снижение срока. По сравнению с другими юкосовцами, срок которым также снижали в соответствии с теми же «медведевскими» поправками, снижение срока Платону Лебедеву выглядит никак не меньше чем своеобразное понятийное «помилование». Учитывая весь предыдущий беспредел по делам ЮКОСа, длящийся почти десять лет, ясно, что для подобного решения со стороны власти нужны серьезные причины. Ни о каком случайно явившемся правосудии речи идти не может. Просто так российские суды таких решений по политико-резонасным делам не принимают, о чем нам более чем убедительно свидетельствуют все свежайшие прецеденты: от приговора Pussy Riot и дела «бунтовщика» Удальцова до обысков в «Оборонсервисе». Таким образом, «казус Лебедева» свидетельствует отнюдь не о правосудии и тем более о мифическом «милосердии» власти. Он может свидетельствовать только об одном: о достижении некой политической договоренности по делу ЮКОСа.

Достижение подобной договоренности было неизбежным: за десять лет и Ходорковский, и власть устали от борьбы, и всем было понятно, что дело ЮКОСа надо как-то заканчивать. Любые, даже самые жестокие войны, имели свой конец и начало. Разумеется, никто не говорит о том, что адвокаты Ходорковского сели за один стол с представителями СКП и Генеральной прокуратуры и подписали мировую. Времена Гусинского, когда свободу меняли на НТВ, давно прошли – отдуваться за разные бумажки в Европейском суде дураков нет. О достижении подобной договоренности свидетельствуют многие косвенные обстоятельства, но прежде всего – демонстративное молчание МБХ по такому случаю, как 60-летие Национального Лидера, чего раньше с ним никогда не случалось, и его отказ войти в Координационный совет оппозиции. Договоренности о подобных делах всегда тайны и глубоко понятийны. Они могут быть как двухсторонними (просто договорились), так и односторонними (ультимативно сказали, что сделать, для того чтобы выйти). Стороны обычно договариваются о неких предварительных шагах, чтобы подтвердить реальность своих намерений. Так шажок за шажком и двигаются к большой цели.

Разумеется, на чем именно сошлись по делу ЮКОСа, пока неясно (и вряд ли станет окончательно очевидным когда-либо). Им может быть как выход Лебедева (всем очевидно, что он не писал политических манифестов и статей и открыто не ругал Путина) как пробный шар, так и нечто большее: пошаговый план закрытия всего дела ЮКОСа в той или иной форме.