Не думаю, что имело бы какой-то смысл анализировать в контексте глобальной политики периоды родо-племенного сосуществования и полупервобытных Средних веков истории Руси. Тогда внешняя политика стран всего мира сводилась в основном к максимальному захвату ресурсов, сопряженному с кровавыми междоусобными войнами. Да и нельзя сказать, что Киевская Русь была полностью сформировавшимся государством, поскольку под властью Киева были объединены лишь около 40% восточнославянских (то есть как раз этнически русских) племенных союзов и княжеств. После вторжения монголо-татар и этот частичный этнический союз был разрушен. Речь о централизованном государстве «русичей» можно вести (и то с некоторыми оговорками) лишь со времени избавления от монгольского ига и установления власти Москвы на всей территории проживания восточнославянского этноса (кроме территорий, отошедших Польше и Великому княжеству Литовскому). Официально последним из удельных княжеств в состав российского государства вошло Рязанское княжество – в 1521 году. Чуть позже оформились и основные институты власти новой страны: в 1547 году великий князь московский (тогда Иван IV) впервые венчается на царство, а в 1549-м созывается первый сословно-представительный орган власти – Земский собор.

Восточное направление

Мусульманская цивилизация, основавшая в XI веке в Азии мощный военно-политический центр (Золотая Орда) и дошедшая в своем агрессивном расширении до среднерусских земель, была отброшена назад. Однако после избавления Руси, а заодно и всей Европы, от монголо-татарского ига, вопрос безопасности на южных границах решен не был. Наши южные соседи все никак не могли успокоиться и предпринимали попытки взять реванш. Поэтому внешняя политика централизованного Московского государства в первый период становления в XVI-XVII веках в основном сводилась к защите своих граждан от экспансии агрессивных исламских кочевых племен, которые постоянно грабили, убивали и уводили в рабство население южных регионов страны. Иногда кочевники, сжигавшие целые города на своем пути, доходили до Москвы и пытались полностью захватить тогдашнюю Россию, а русскую нацию просто уничтожить, чтобы потом приступить к истреблению других европейских народов (так, кстати, и написал крымский хан Девлет-Гирей в письме казанскому хану). Периодически совершались набеги в соседние западные области Руси для взятия полона (рабов), нападений на поместья и т.п. В августе 1521 года силы казанского хана Сахиба Гирея совершили военный поход на нижегородские, муромские, клинские, мещерские и владимирские земли и соединились с войском крымского хана Мехмеда Гирея у Коломны. После чего осадили Москву и вынудили Василия III к подписанию унизительного договора. Во время этого похода, согласно русским летописям, в полон было уведено около 100 тысяч человек! Это около 3% населения страны.

Всего казанские ханы совершили около сорока походов на русские земли, в основном в районы близ Нижнего Новгорода, Вятки, Владимира, Костромы, Галича и Мурома. После попыток поставить во главе Казани лояльного Москве хана Иван IV предпринял серию военных походов. Первые два не увенчались успехом, и в 1552 году московский царь в третий раз осадил столицу ханства. После взрыва городских стен заложенным в тайно сделанных подкопах порохом Казань была взята штурмом. Казанское ханство прекратило свое существование, и Среднее Поволжье было присоединено к России. Однако это избавило Россию лишь от маленькой части проблемы разрушительных набегов с юга. Астраханское ханство, являвшееся филиалом Ногайской орды и Крымского ханства (ханы там назначались то ногайским, то крымским ханом), было следующим по интенсивности набегов. Быстрая и относительно «бескровная» (по сравнению с Казанским ханством) ликвидация независимости Астраханского в 1554 году явилась крупным внешнеполитическим успехом России и привела к ускорению темпов развала остатков Золотоордынской империи: в 1557 году свою зависимость от России признала Ногайская орда, а осенью 1557 года без боя в состав России была включена также территория современной Башкирии. Очередной же внешнеполитической задачей в Поволжье стало обеспечение безопасности России со стороны Крымского ханства, остававшимся на протяжении всего XVI века ее сильнейшим противником. Крымские татары владели в совершенстве тактикой набегов, выбирая путь по водоразделам. Углубившись в населенную область на 100-200 километров, крымцы поворачивали назад и, развернув от главного отряда широкие крылья, занимались грабежом и захватом людей. Пленники продавались в Турцию и даже в европейские страны. Крымский город Каффа (нынешняя Феодосия) был главным невольничьим рынком. Для противостояния варварам ежегодно Москва собирала весной до 65 тысяч ратников и отправляла на южные рубежи.

Дальнейшее расширение России происходило под воздействием концепции «защиты соседних народов» (при этом, конечно, империя естественным образом расширялась). Сначала для защиты от Бухары сибирский хан принял вассальную зависимость от Москвы. В 1557 году в Москву просить защиты от крымских татар прибыла кабардинская знать. В 1561 году Иван IV Грозный женился на дочери известного кабардинского князя Темрюка Идарова – Идархэ Гуашеней и после крещения в Москве она стала царицей Марией. Русский царь принял ответственное решение в ответ на просьбу кабардинских князей и принял Кабарду в состав страны. Хотя, когда в 1571-м, а потом и в 1574-м (после бегства Анжуйского) польский сейм решил сделать его королем Польши, он отказался, поскольку для этого требовалось сменить веру. Потому что это, в свою очередь, привело бы к бунтам и кровопролитию как в России, так и в самой Польше.

Затем история России ознаменовалась большой освободительной миссией в Сибирь, призванной, с одной стороны, прекратить постоянные грабежи своих юго-восточных районов со стороны Сибирского ханства, а с другой – освободить соседей от жестокой власти Кучума. Я имею в виду поход казаков на Восток под руководством Ермака. В 1581 году дружина казаков (больше 540 человек) была приглашена уральскими купцами Строгановыми для защиты от регулярных нападений со стороны сибирского хана Кучума и пошла вверх по Каме, а в июне 1582 года прибыла на реку Чусовую, в чусовские городки братьев Строгановых. Здесь казаки жили два месяца и помогали Строгановым защищать их городки от грабительских нападений со стороны сибирского хана. Чтобы стратегически решить проблему набегов раз и навсегда, 1 сентября 1581 года дружина казаков под начальством Ермака выступила в поход за Каменный Пояс (Урал). Согласно Ремезовской летописи, Кучум устанавливал свою власть в Западной Сибири с крайней жестокостью. Это обусловило ненадежность отрядов вогулов (манси), остяков (хантов) и пр. коренных народов, насильно собранных им в 1582 году для отражения казацкого вторжения. После нескольких победоносных сражений 26 октября 1582 года Ермак вступил в покинутый татарами город Сибирь (Кашлык). Через четыре дня ханты привезли в дар завоевателям пушнину и съестные припасы. Ермак «лаской и приветом» встретил их и отпустил «с честью». За хантами потянулись с дарами местные татары. Ермак принял их так же «ласково», позволил вернуться в свои селения и обещал защищать от врагов.

Ливонская война

На западном направлении российской внешней политики в XVI веке нашим государям пришлось столкнуться с матерым эгоизмом католической Европы и проводить политику по восстановлению элементарных законов справедливости по отношению к гражданам России. Ливонская конфедерация упорно пыталась установить тотальный контроль над транзитом русской торговли и существенно ограничивала возможности русских купцов. В частности, весь торговый обмен с Европой мог осуществляться только через ливонские порты Ригу, Линданисе (Ревель), и перевозить товары можно было лишь на судах Ганзейского союза. Одновременно с этим, опасаясь экономического усиления Царства Русского, Ливонская конфедерация препятствовала провозу в Россию стратегического сырья и специалистов (см. дело Шлитте), получая в этом содействие Ганзы, Польши, Швеции и немецких имперских властей. Весной 1557 года на берегу Нарвы царь Иван IV ставит порт. Однако Ливония и Ганзейский союз не пропускают европейских купцов в новый русский порт. Иван Грозный, как заботливый государь, решил покончить с этим унижением. Но на стороне Ливонии выступили сразу несколько крупных стран, представляющих фактически всю Европу (отметим, что такое усердное единение европейских народов против России нам встретится еще не один раз)! Кроме Ливонского ордена против Руси сражались крупнейшие державы континента – Швеция, Польша, Великое княжество Литовское, Англия. И даже сам священный германский император не остался в стороне. Все что угодно, лишь бы не допустить усиления русских и, вообще, не дай Бог, создать условия для свободного развития Московского государства. Не будем вдаваться в хитросплетения военных действий. Скажем лишь, что вышеупомянутая проблема свободной торговли русской армией была весьма эффективно решена. Ревельские купцы, лишившиеся важнейшей статьи своих прибылей – дохода от российского транзита, жаловались шведскому королю: «Мы стоим на стенах и со слезами смотрим, как торговые суда идут мимо нашего города к русским в Нарву».

XVII век

В XVII веке наши неугомонные западные соседи вновь неоднократно пытались захватить землю русскую. Воспользовавшись смутой, в сентябре 1609 года польский король Сигизмунд III осадил Смоленск. Вышедшее весной 1610 года на выручку Смоленска войско, которым командовал князь Дмитрий Шуйский, было на пути атаковано и разбито под Клушиным польскими войсками гетмана Жолкевского. Семибоярщина (боярская дума) вступила в переговоры с королем, соглашаясь признать своим царем Владислава на условиях сохранения самостоятельности московского престола и принятия Владиславом православия. После этого Жолкевский двинулся к Москве и в ночь с 20 на 21 сентября занял ее. Смоленск также был взят поляками после полуторагодичной осады (3 июня 1611 года).

В 1611 году крах российской государственности предотвратили донские казаки под предводительством князя Трубецкого, которые двинулись к Москве и оттеснили поляков в Кремль, а в августе 1612 года появилось у Москвы нижегородское ополчение под начальством Пожарского; 22 и 24 августа были разбиты польско-литовские подкрепления, шедшие к Москве. 22 октября приступом был взят Китай-город, но поляки еще удерживали Кремль. После двухмесячной осады интервенты сдались окончательно. В 1618 году поляки безуспешно старались овладеть Можайском, после чего выступили на Москву, где к ним присоединились запорожские казаки, под начальством подкупленного предателя гетмана Сагайдачного. После неудачного штурма Москвы и Троице-Сергиевой лавры Владислав начал вести переговоры, которые привели к заключению Деулинского перемирия на 14,5 лет; полякам были уступлены Смоленская, Черниговская и Северская земли.

В царствование Михаила Федоровича, первого царя из династии Романовых, казаки и поселенцы осваивают Восточную Сибирь, основывают Енисейск, Кузнецк, Красноярск, Якутск, выходят к Тихому океану. К середине XVII века русские поселения появляются в Приамурье, на побережье Охотского моря, на Чукотке. В 1645 году казак Василий Поярков открывает северное побережье Сахалина. В 1648-м казак Семен Дежнев проходит из устья реки Колыма в устье реки Анадырь и открывает пролив между Азией и Америкой. Стоит отметить, что никакого насилия при этом не использовалось – обычные географические экспедиции. Были и чисто дипломатические успехи. В 1681 году заключен Бахчисарайский мирный договор – соглашение о перемирии на 20 лет с Османской империей и Крымским ханством. Таким образом, Россия получила передышку на юге. В 1689 году – Нерчинский договор, первый договор между Россией и Китаем о границе, торговле и поселении (Россия уступала Цинской империи почти все земли по верхнему Амуру, поскольку китайские дипломаты убедили правителей в Москве, что это исторически их территория).

На основании известных исторической науке фактов я с удовлетворением делаю вывод, что за период становления государственности в XVI-XVII веках Россия не наломала дров ни на одном из направлений внешней политики. Крупные действия за пределами страны были вполне благоразумны и не включали в себя какие-либо непреднамеренные акты агрессии по отношению к другим народам. Вооруженные силы использовались для защиты населения от массовых убийств, грабежей, рабства и других форм жестокого насилия со стороны исламских кочевых племен, а также для отражения военной и экономической агрессии европейских империй. Внешнеполитическая доктрина была подчинена задачам восстановления справедливости в рамках концепции равноправных торговых взаимоотношений, освоению новых незаселенных территорий и была призвана обеспечить возможность нормального социально-экономического развития страны в рамках существующей исторической формации.

Однако все же, факты, что Россия не вела такое количество колониально-захватническо-грабительских войн как например Англия существую

потом как-то побеседовал с поляком, он мне столько фактов рассказал

а про Россию до 1917гг

уровень развития индийской цивилизации и коренных народов Сибири несколько разный

хотя бы переход на новую ступень развития

ну не помню я, чтобы англичане выступали миротворцами

послать погуглить — все равно, что...

у нас я что-то не помню островных колоний или колоний по типу Индии…

никто не говорит, что мы розовые и пушистые

мы не вели длительные захватнические войны (особенно прошу заметить в последние, кроме 20-го, века), а в основном оборонялись и несли миротворческие миссии (Суворов например)

Ф. Энгельс. Внешняя политика русского царизма. 1890. ПСС, т. 22

Мы, западноевропейская рабочая партия, вдвойне заинтересованы в победе русской ре-волюционной партии.
Во-первых, потому, что царская Российская империя является главным оплотом, резерв-ной позицией и вместе с тем резервной армией европейской реакции; потому, что одно уже ее пассивное существование представляет для нас угрозу и опасность.
А во-вторых, потому, — и этот момент мы, со своей стороны, все еще недостаточно под-черкивали, — что своим постоянным вмешательством в дела Запада эта империя задержива-ет и нарушает нормальный ход нашего развития и делает это с целью завоевания для себя таких географических позиций, которые обеспечили бы ей господство над Европой и тем са-мым сделали бы невозможной победу европейского пролетариата

внешняя политика— это безусловно та область, в которой царизм силен, очень силен. Рус-ская дипломатия образует своего рода современный орден иезуитов, достаточно мощный, чтобы преодолеть в случае необходимости даже царские прихоти и коррупцию в своей соб-ственной среде, чтобы тем шире распространять ее вокруг. Вначале этот орден набирался по преимуществу из иностранцев: корсиканцев, как например Поццо-ди-Борго, немцев, как Нессельроде, остзейских немцев, как Ливен; иностранкой была и его основательница, Екате-рина II.

Именно это тайное общество, набиравшееся вначале из иностранных авантюристов, и подняло Российскую империю до ее нынешнего могущества. С железной настойчивостью, неуклонно преследуя намеченную цель, не останавливаясь ни перед каким вероломством, предательством, убийством из-за угла, пресмыкательством, не скупясь ни на какие подкупы, не опьяняясь победами, не падая духом при поражениях, шагая через миллионы солдатских трупов и по меньшей мере через один царский труп, — эта шайка, настолько же бессовест-ная, насколько и талантливая, содействовала больше, чем все русские армии, расширению границ России от Днепра и Двины за Вислу, до Прута, Дуная и Черного моря, от Дона и Вол-ги за Кавказ, к истокам Оксуса и Яксарта; это она способствовала тому, чтобы сделать Рос-сию великой, могущественной, внушающей страх и открыть ей путь к мировому господству.

В глазах вульгарно-патриотической публики слава побед, следующие одно за другим завоевания, могущество и внешний блеск царизма с избытком перевешивают все его грехи, весь деспотизм, все неспра-ведливости и произвол; шовинистическое бахвальство с лихвой вознаграждает за все пинки.
И это происходит в тем большей степени, чем меньше в России известны действительные
причины и подробности этих успехов, чем больше заменяются они официальной легендой,
как это делается и всюду(например, во Франции и Пруссии) доброжелательными правитель-ствами ради блага своих подданных и поощрения их патриотизма.

Представим себе Россию в середине прошлого столетия. Уже в то время она занимала ог-ромную территорию с исключительно однородным в расовом отношении населением. Насе-ление было редким, но быстро растущим; следовательно, одно уж течение времени обеспе-чивало рост могущества страны. Это население находилось в состоянии духовного застоя,
было лишено всякой инициативы, но в рамках своего традиционного образа жизни было
пригодно решительно на все; выносливое, храброе, послушное, способное преодолевать лю-бые тяготы и лишения, оно поставляло превосходный солдатский материал для войн того
времени, когда сомкнутые массы решали исход боя. Сама страна обращена к Европе лишь
одной своей западной границей и поэтому уязвима лишь с этой стороны; она не имеет такого
центра, захват которого мог бы принудить ее к заключению мира, она почти абсолютно не-доступна для завоевания вследствие бездорожья, протяженности территории и бедности ре-сурсов. Такая страна представляет собой неуязвимую мощную позицию для каждого, кто
умеет ее использовать, позволяя себе отсюда безнаказанно проделывать в Европе такие ве-щи, которые вовлекли бы любое другое правительство в бесконечные войны.
Сильная, почти неприступная в обороне Россия была соответственно слаба в наступлении.
Сбор, организация, вооружение и передвижение армий внутри страны наталкивались на серьезнейшие препятствия, и ко всем материальным затруднениям присоединялось еще без-граничное взяточничество чиновников и офицеров. Все попытки сделать Россию способной к наступательным действиям большого масштаба до сих пор терпели неудачу;

Но война не всегда может происходить в таких выгодных условиях, и поэтому русская дипломатия пред-почитает использовать в своих целях противоречивые интересы и алчность других держав, натравливая эти державы друг на друга и извлекая из враждебных отношений между ними выгоды для завоевательной политики России. На свой страх и риск царизм ведет войну толь-ко против таких заведомо слабых противников, как шведы, турки, персы, и в этом случае ему уж не приходится делить с кем-либо свою добычу.

Таким образом, в Европе оставались лишь три державы, с которыми приходилось счи-таться: Австрия, Франция, Англия, а для того, чтобы поссорить эти державы между собой
или подкупить их, используя в качестве приманки обещание территориальных приобрете-ний, не требовалось большого искусства. Англия и Франция по-прежнему все еще являлись
соперниками на море; Францию можно было привлечь перспективой территориальных захватов в Бельгии
и Германии; Австрию можно было прельстить обещаниями всяческих выгод за счет Фран-ции, Пруссии, а со времени ИосифаII и за счет Баварии. Таким образом, при умелом исполь-зовании сталкивающихся интересов Россия могла обеспечить поддержку любой своей ди-пломатической акции со стороны сильных, даже со стороны превосходящих по силе союзни-ков. И вот, лицом к лицу с этими распадающимися соседними странами, лицом к лицу с эти-ми тремя великими державами, раздираемыми вечными ссорами в силу своих традиций, эко-номических условий, политических или династических интересов или завоевательных уст-ремлений, постоянно стремившимися друг друга перехитрить, — стояла единая, однородная,
молодая, быстро возвышающаяся Россия, почти неуязвимая и совершенно недоступная для
завоеваний, к тому же представлявшая собой нетронутый, крайне податливый пластический
материал. Какая находка для талантливых и честолюбивых людей, для людей, стремившихся
к власти, все равно, где и каким путем, лишь бы это была действительная власть, действи-тельная арена для их таланта и честолюбия!

Посмотрим теперь, как действует этот иезуитский орден, как он использует непрерывно меняющиеся цели соперничающих друг с другом великих держав в качестве средства для достижения своей никогда не меняющейся, никогда не упускаемой из виду цели— мирового господства России.

В политике Екатерины отчетливо обозначились уже все существенные черты нынешней политики России: присоединение Польши, хотя при этом на первых порах приходилось еще
часть добычи уступать соседям; превращение Германии в объект будущего раздела; Кон-стантинополь как великая, никогда не забываемая, шаг за шагом осуществляемая главная
цель; завоевание Финляндии для прикрытия Петербурга и присоединение, в порядке компен-сации, Норвегии к Швеции, что и было предложено Екатериной во Фридрихсгаме королю ГуставуIII; ослабление морского превосходства Англии посредством ограничительных
правил международного права; возбуждение восстаний среди христиан-райя в Турции; нако-нец, умелое сочетание либеральной и легитимистской фразеологии, посредством которой по
мере надобности Россия дурачит падких до фраз западноевропейских«образованных» фили-стеров и их так называемое общественное мнение.

К моменту смерти Екатерины владения России превосходили уже все, что мог требовать
даже самый необузданный национальный шовинизм. Все, что носило русское имя, — за ис-ключением незначительного числа австрийских малороссов, — находилось под скипетром ее
преемника, который мог теперь с полным правом называть себя самодержцем всероссий-ским. Россия не только завоевала выход к морю, но и овладела как на Балтийском, так и на
Черном морях обширным побережьем и многочисленными гаванями. Под русским господ-ством находились не только финны, татары и монголы, но также литовцы, шведы, поляки и
немцы. — Чего еще желать? Для любой другой нации этого было бы достаточно. Для цар-ской же дипломатии— нацию не спрашивали— это являлось лишь базой, откуда теперь
только и можно было начинать настоящие завоевания.

Никогда еще Россия не достигала такого могущественного положения. Но она сделала
также еще один шаг за пределы своих естественных границ. Если в отношении завоеваний Екатерины у русского шовинизма
были еще некоторые извиняющие— я не хочу сказать оправдывающие— предлоги, то от-носительно завоеваний Александра об этом не может быть и речи. Финляндия населена фин-нами и шведами, Бессарабия— румынами, конгрессовая Польша
42
— поляками. Здесь уж и
говорить не приходится о воссоединении рассеянных родственных племен, носящих русское
имя, тут мы имеем дело с неприкрытым насильственным завоеванием чужой территории, с
простым грабежом.

Тем временем царскую дипломатию постигла тяжелая неудача: когда29 ноября1830 г.
великий князь Константин был вынужден бежать из Варшавы от польских инсургентов, в
руки последних попал весь его дипломатический архив, подлинные депеши министра ино-странных дел
**
и официальные копии всех важных депеш послов. Весь механизм русской
дипломатии1825—1830 гг. был раскрыт
***
. Польское правительство переслало эти депеши
через графа Замойского в Англию и Францию, и по указанию английского короля Вильгель-маIV они были в1834 г. опубликованы Давидом Уркартом в«Portfolio»
57
. Этот«Portfolio»
до сих пор остается одним из главных и во всяком случае самым достоверным источником
для истории тех интриг, посредством которых царизм стремится перессорить между собой
западноевропейские страны, чтобы в результате этих раздоров подчинить их всех своему
господству.

К моменту смерти Екатерины владения России превосходили уже все, что мог требовать
даже самый необузданный национальный шовинизм.… Если в отношении завоеваний Екатерины у русского шовинизма
были еще некоторые извиняющие

Посмотрим теперь, как действует этот иезуитский орден, как он использует непрерывно меняющиеся цели соперничающих друг с другом великих держав в качестве средства для достижения своей никогда не меняющейся, никогда не упускаемой из виду цели— мирового господства России.

Сама страна обращена к Европе лишь
одной своей западной границей и поэтому уязвима лишь с этой стороны; она не имеет такого
центра, захват которого мог бы принудить ее к заключению мира, она почти абсолютно не-доступна для завоевания вследствие бездорожья, протяженности территории и бедности ре-сурсов. Такая страна представляет собой неуязвимую мощную позицию для каждого, кто
умеет ее использовать, позволяя себе отсюда безнаказанно проделывать в Европе такие ве-щи, которые вовлекли бы любое другое правительство в бесконечные войны.

Практически на протяжении всего периода своего существования как суверенной геополитической единицы она стремится играть конструктивную роль, уравновешивать глобальные дисбалансы, а в периоды усиления своего собственного державного влияния даже противодействовать «силам зла»