Игра проста: власть, которая своими монопольными правами делиться ничуть не намерена, пытается выпихнуть протест из легитимного круга, чтобы потом передушить протестантов поодиночке. Свести дело к привычному уровню свой — чужой и логичнойпри таком раскладе драке. Русский — кавказец. Зажравшийся москвич — голодный челябинец. Светлый православный — мерзкий безбожник. Офисный хомяк — трудовой пролетарий. ЦСКА — «Спартак»…

Протестанты, городским инстинктом чуя подвох, стремятся не поддаваться на провокации. Они понимают, что происходит умножение и сложение разных форм ЗАКОННОГО сопротивления. «Солидарность» — здесь ключевое слово. Опять-таки, не в советском смысле, как сплоченность со своими, а наоборот — смысле антисоветском. Солидарность с чужими, с другими, незнакомыми, — это труднее и непривычнее.

Свобода нужна всем — кроме привилегированных обитателей вертикали. Но нужна по-разному. Иначе в большом городе и не бывает. Иначе бывает лишь в казарме, в тюрьме и на кладбище: идеальных для вертикали социальных средах.

Хочется, чтобы чистенько. Чтобы как у Сталина, но без расстрелов…