Логика тут просматривается такая: у вас там, на Дальнем Востоке, много чего имеется, надо прибрать всё в «надежные» корпоративные руки, которые будут этим добром рулить (в экономике это называется «абсолютная рента по праву собственника»). Эта структура и будет решать, кому разрешить временно пользоваться ресурсами, перечисляя известную «ренту» корпорации, а кому отказать (такой распил сверхдоходов). В результате получим несколько избранных компаний, которые обеспечат необходимый доходный «минимум» — для всех остальных бизнесов будет безумное количество ограничений.
— И что в том плохого, если «распил» будет в пользу бюджета?
— Для того чтобы пополнять бюджет, существуют такие скучные институты как налоги, лицензионные платежи, роялти, дивиденды на государственные акции и т. д. К чему в таком случае изобретать велосипед — зачем еще один «регулятор», как вы думаете?
— …Возвращаясь к «главному»: стройки АТЭС во Владивостоке подходят к финишу, однако никто из местных экспертов так и не смог вразумительно нам «посчитать» экономику грандиозных проектов. Академик Минакир сможет?
— Экономики тут никакой: на протяжении последних 40 лет отдача от каждого вложенного в Дальний Восток рубля составляет 18 копеек — это не «экономика», а «проедание» (или банальный «распил»). Та же история с затеей на острове Русском: я просто уверен, что там никто ничего не «считал» — это было волевое решение, единственный аргумент которого — «кимерсеновские» амбиции Путина, его желание показать свою крутость на международном уровне. Кстати, примерно по той же схеме (с учетом кремлевских «амбиций») считали и Олимпиаду в Сочи: местные клерки подумали, а что бы такого в городе «замутить», чтобы на территорию пошли деньги? Кто-то пошутил, а давайте учиним тут Олимпиаду — всё остальное дело «придворной» техники: в нужное время нужным образом доложить… Вот вам и вся экономика.
— Тем не менее, о каком-то последующим «эффекте» мечтать можем?
— Чтобы что-то реально вокруг изменилось, к этим грандиозным мостам нужно добавить мозги. К примеру, после проведения саммита президент подписывает указ: с 1 октября Владивосток объявляется вольным портовым городом — это будет прорыв, вы не успеете оглянуться, как деловая активность забьет здесь ключом… Но это экстремистский такой вариант. Важно понять, что всё это очень похоже на игру с героином: пока есть доза из федеральной казны, всем весело, а когда доза кончится, будет грустно — к этому надо быть готовым. Вот пройдет АТЭС на острове (это 660 млрд казенных рублей), денег больше не будет, а экономика, город, местный бизнес уже адаптированы под безумные суммы, им нужна будет новая порция, либо…

— …Либо начнется «ломка»?
— А как иначе? Сейчас главное — сохранить мотивацию для инвестиций, чтобы бизнесменам и корпорациям (в том числе иностранным) было интересно вкладываться в Дальний Восток. И московских ребят с «мешками денег» тут не нужно бояться, деньги это всегда хорошо — главное, чтобы они оставались на территории, а не откачивались обратно в центр. Нужно разработать систему стимулов для экономических резидентов, зарегистрированных на территории, чтобы налоги оставались здесь и чтобы рента от наших ресурсов, от внешнеэкономической деятельности не уходила до копейки в Москву, а оставалась на территории. Ведь ровно по этой причине на приграничной торговле Хайхэ богател — а Благовещенск нищал, Суйфэньхэ расцветал — а Пограничный прозябал. То есть необходимо изменение «институтов» под региональную идею.
— Местным властям это не по силам?
— Это прерогатива федеральных властей, но без инициативы, без «давления» региональных руководителей ситуация не изменится.
— Наше первое интервью состоялось, когда Сергей Дарькин только вступил в свою должность. Вы сказали тогда, что всё зависит от «установки», с которой молодой губернатор пришел во власть. Минуло десять лет — как вы можете оценить эту «установку» и достигнутые результаты?
— Если говорить о приоритетах, то, как мне кажется, на первом месте у Дарькина стояла задача удержания власти путем максимальной лояльности к вышестоящему уровню. По крайней мере, я не знаю ни одного вопроса, по которому его мнение расходилось бы с мнением центра. На втором месте — извлечение личной политической ренты; на третьем — желание увековечить себя посредством строительства развязок и супермостов. И лишь потом следует организация комфортной жизни на территории; увы, это очевидно — за 10 лет жизнь в Приморье комфортней не стала, люди по-прежнему уезжают отсюда.
— Есть у Дарькина шанс войти в историю, все-таки именно он заварил всю эту «кашу» на острове Русском?
— Роль личности в истории отрицать нельзя, но не стоит и преувеличивать. На месте Сергея Дарькина мог быть любой другой — но именно он оказался в нужное время в нужном месте и с нужными для исполнения «функции» качествами. И в этом смысле Дарькин войдет в историю — как «герой своего времени». Он удивительным образом сочетал, с одной стороны, изумительную политическую гибкость, с другой — несгибаемую жесткость при «отжиме» ренты из своего статуса. Тут, как в классике: Дарькин — типичный представитель управленцев нашего времени.
— В прошлый раз я задала вам вопрос: а если б вы были губернатором… Сегодня я повторяю его: что бы вы сделали в первую очередь (с учетом свалившегося на вас после саммита «богатства» — мосты, университет, аэропорт, оперный театр и т. д.)?
— Совершенно искренне говорю, я бы отказался. Нынешняя система политического устройства России — это система монархического управления, в таких условиях можно быть наместником, оператором, полпредом, но только не губернатором. Быть ответственным правителем территории («я отвечаю перед вами, я гарантирую вам») при нынешней системе невозможно, а на роль послушного исполнителя я не подхожу. Ну и насчет «наследства» саммита: это не столько «богатство», сколько обуза, поскольку вся созданная инфраструктура сама по себе дохода не принесет. Но она дает нам большие возможности — и в этом оптимизм; пессимизм в том, что я понимаю — эти возможности не будут реализованы. Во Владивостоке мы получаем преимущество нищего: стоять на паперти кафедрального собора, конечно, «престижнее», чем прозябать у помойки, как было прежде.