Состоявшиеся в Абхазии парламентские выборы признаны одними из самых «конкурентных» чуть ли не на всем постсоветском пространстве. Действительно, конкуренции, как и кандидатов в депутаты, было много. Проводились дебаты, шумные избирательные кампании по мажоритарным округам, в телевизионных ток-шоу кандидаты-абхазы до хрипоты спорили о том, с какого конца следует разбивать яйцо, и так далее. В общем, все вполне соответствовало демократической практике и нормам.

В итоге, правящей пропрезидентской партии «Единая Абхазия» все-таки придется потесниться в новом парламенте, уступив несколько мест кандидатам от оппозиции. И еще неизвестно, сохранит ли (после второго тура) эта партия конституционное или хотя бы абсолютное большинство в законодательном органе. Наблюдатели из РФ, а также стран, признавших независимость Абхазии, как и гости из европейских государств, не заметили никаких серьезных нарушений. Все чинно, спокойно и вполне демократично.

Но если посмотреть на итоги выборов с иной точки зрения, возникает ряд несвоевременных вопросов. Например: этнические абхазы в Республике Абхазии составляют только половину населения – естественно, с учетом грузин-менгрелов, перековавшихся в абхазов после грузино-абхазской войны. Согласно статистике, абхазов в Абхазии 122 000 из 240 000. Вторая половина – грузины (18%), армяне (17%) и русские (9%). Но из 35 мест в абхазском парламенте абхазы получили 31 с учетом того, что во втором туре в некоторых округах абхазы будут конкурировать лишь с представителями своей же общины. 3 мандата досталось армянам, один – «правильному грузину» из Гальского района, и ни одного – русским.

Конечно, если бы Абхазия не возникла на постсоветском пространстве и мы не знали ее новейшей истории, можно было бы заключить, что так получилось само собой: нация находится в процессе становления и абхазская демократия не виновата, что избиратели решили так, как они решили. Но не будем лукавить. На самом деле в Абхазии (как и в республиках Северного Кавказа) до последнего времени сохранялась «советская наследственность» по части квотирования мест в представительных органах по этническому признаку. Механизм этот предусматривал и гарантировал представительство всем крупным этническим группам. При любых раскладах и любой статистике (в 1989 году абхазы составляли 17% населения Абхазской АССР) этнические абхазы в верховном совете абхазской автономии, а затем самопровозглашенной и признанной Россией республике занимали большинство мест, но чтобы в законодательном органе не оказалось ни одного русского или славянина – такого еще никогда не было.

И демократия тут совершенно не при чем: если даже поверить в то, что многотысячная русскоязычная община Абхазии поголовно проголосовала только за абхазов, механизм выдвижения кандидатов и административный ресурс власти всегда обеспечивали представительство этнических общин в тех объемах, которые сами абхазские власти считали «минимально достаточным».