Меня удивляет, что я вижу старые советские рефлексы даже у тех, кто родился и вырос после распада Союза. Когда я путешествую по провинции и для своих репортажей опрашиваю людей на улице, то они меня так боятся, это что-то невероятное! Как будто я — агрессор.

Несколько лет назад я заметила, что люди не улыбаются и не здороваются со мной даже в моем собственном московском подъезде. Сначала мне это показалось странным. Потом, в книге Максима Кронгауза «Русский язык на грани нервного срыва», я прочла очень интересную вещь. Я не помню дословно, но смысл состоит в следующем: на Западе люди здороваются друг с другом, чтобы продемонстрировать отсутствие дурных намерений. Когда я говорю вам «Bon jour», то это признак того, что все в порядке. В России, утверждает Кронгауз, все устроено иначе, и если незнакомый человек здоровается с тобой, это значит, что что-то не так, и для собственной безопасности стоит его проигнорировать.

Я люблю делать репортажи об обычных людях, живущих в провинции. В Ижевской области, в селе Бабино, я познакомилась с замечательной женщиной, Надеждой Фоминой. Она одновременно фермер, заведующая библиотекой и депутат Бабинского сельсовета. Надежда рассказывала удивительные вещи. Например, глава района не хотел, чтобы она выставляла свою кандидатуру на выборы. Для начала он лично срывал все ее листовки, а затем убедил жителей села Бабино перестать с ней здороваться. После того как она победила на выборах, с ней стали здороваться заново.я много езжу. Была, например, в Твери. Я приехала туда на замечательном «Сапсане»: удобный, быстрый поезд. Прибываю в Тверь и вижу, что на вокзальной площади нет ни одного такси, потому что мэрия запретила таксистам парковаться у вокзала из соображений безопасности. Возле вокзала — огромная лужа. Пятьсот метров, с чемоданом в руке, я иду по непролазной грязи, и это, конечно, громадный контраст в сравнении с «Сапсаном». Потом я прихожу в очень приличную с виду гостиницу, куда я предварительно звонила и спросила, есть ли в номерах wi-fi. По телефону мне ответили: «Да, конечно!» Но когда я задаю тот же вопрос лично, мне говорят: «И да, и нет». То есть может связь будет, а может — нет.

И в России, и во Франции люди ждут слишком многого от государства, и разочаровываются, когда государство не может им помочь. Эта позиция, в принципе, неправильна: люди должны больше рассчитывать на свои собственные силы. Я писала про пожары в России, и о том, как сеть добровольцев помогла потушить горящие леса. Очень интересный и показательный опыт.

В некоторых сферах у вас государство отсутствует в принципе. Мы все знаем про смерть депутата партии «Справедливая Россия» Максима Головизнина прямо возле дверей Института хирургии имени Вишневского. Похожий случай был с одним моим другом, который работал в Москве. Год назад он умер. Да, у него были проблемы с сердцем. Возможно, ему стоило пройти более детальное обследование. Но факт остается фактом: ему стало плохо, он пошел в ближайшую больницу, а там не оказалось дефибрилля