В тот год была такая же невыносимая жара, как и сейчас. «Последний дождь прошел в апреле, — вспоминает жительница подмосковных Люберец Светлана. — И вот в начале августа в Шатуре вспыхнули торфяники».

Очень быстро огонь перекинулся на все, что находилось вокруг торфяников. «Горели дома, сельскохозяйственные и промышленные предприятия, деревни и поселки, — вспоминает военный летчик в отставке Дмитрий, служивший в 1972 году под Москвой. — Из-за сильного задымления временами было парализовано воздушное и наземное сообщение».

Пожары вокруг Москвы были не самыми большими. Например, в Горьковской области площадь территории, охваченной огнем, в 18 раз превышала подмосковную. Однако руководство страны начало спасать столицу в первую очередь.

В Шатуру, где горящих торфяников было больше всего, временно переехал тогдашний министр обороны Андрей Гречко. Руководство КПСС распорядилось создать специальный штаб по борьбе с пожарами.

К Шатуре начали стягивать армию — всего около 24 тысяч человек. Кроме этого, власти мобилизовали около 30 тысяч добровольцев. Александр Алферов вспоминает, что добровольцами их трудно было назвать. «На нашем заводе на тушение пожаров людей забирали почти принудительно. В основном брали лентяев, так как хорошие инженеры и работники были нужны в цехах, а не в поле».

Несмотря на все эти методы, пожар под Москвой удалось потушить только к началу осени. Когда подвели итоги, оказалось, что в огне погибли 104 человека, 19 подмосковных деревень полностью сгорели. Всю вину высшее руководство КПСС возложило на заместителей министра обороны СССР.

Советские граждане знали, что в то лето было много пожаров. Но об их масштабах не догадывались. В газетах об этом не писали, информация передавалась по сарафанному радио.