То, что народ достоин своей власти, — гнусная ложь. В момент наивысших трудностей простые, не искалеченные «привычкой повелевать» люди не перегрызают друг другу глотку, а протягивают руку помощи. Чем дальше человек от власти, тем он лучше. Я убедился в этом собственными глазами в глухих уральских поселках, построенных лесозаготовщиками еще до революции. С цивилизацией эти деревни связывала единственная в стране одноколейная железная дорога. Пять лет назад власти решили поселки снести, а одноколейку разобрать. Людям, родившимся и выросшим на земле среди лесов, предлагалось переселиться в многоэтажки на окраине райцентра. Сначала там перестали ходить поезда. Вместе с ними прекратилась доставка продуктов и пенсий. В деревнях были люди, которые несколько лет не держали в руках денег. Они пекли собственный хлеб, кормили свой скот, в сезон охоты стреляли дичь и хотели одного: чтобы государство оставило их в покое. Когда у них отключили электричество, они из подручных материалов построили на реке собственную гидроэлектростанцию. Я достаточно поездил по русским деревням. Как правило, это тягостное зрелище тотального вырождения. В лесных автономиях жили совсем другие люди. Это были крепкие мужчины, уже вырастившие своих детей и твердо решившие умереть на родной земле. Их жены умудрялись в тяжелейших условиях оставаться опрятными и женственными. А еще здесь не запирались двери — воровства в этих лесах не помнят уже много лет. Передвигались жители лесных деревень по узкоколейке с помощью самодельных дрезин, скрещивая вагонетки с мотоциклами «Минск». Конструкция сколь экзотическая, столь и опасная. По секрету мне рассказали, что один из мужиков находится на испытательном сроке. Как-то представители районной администрации приехали разбирать железную дорогу. Ну, он дал предупредительный, а потом под ноги. Когда мы уже уезжали, этот самый мужик, поглаживая двустволку, сказал: «Пусть они сюда только сунутся! Мы же охотники. У нас у всех ружья. Лицензионные. Погоним их в тайгу, как зайцев». Это были люди, полные достоинства.