Страсти вокруг иранской ядерной программы так и кипят: информационные вбросы, разоблачения, "встречные взрывы". МАГАТЭ вынуждено маневрировать под давлением все более агрессивно настроенного иранского руководства, с одной стороны, и "политического заказа" не допустить создания Тегераном ядерного оружия – с другой. Продуктом этого маневрирования стал обнародованный в октябре план обогащения иранского урана в России и Франции. Тегеран с возмущением отверг этот "убогий" план и потребовал больших гарантий в отношении будущего своей ядерной программы.

Следующим эпизодом затянувшегося спектакля стало обнаружение второго завода по обогащению урана, строящегося вблизи г. Кум. Тегеран отреагировал на это "открытие" рассуждениями о возрастающих потребностях в ядерном топливе для АЭС. Совет управляющих МАГАТЭ подготовил традиционную резолюцию, содержащую призывы отказаться от эксплуатации завода, подтвердить, что на территории страны нет других тайных ядерных объектов, и впредь неукоснительно выполнять резолюции СБ ООН.

В ответ иранская сторона начала агрессивную игру на повышение. Постоянный представитель Ирана при МАГАТЭ Али Асгар Солтани пообещал, что "принятие данной резолюции повлечет за собой определенные последствия", и уже на следующий день началось предъявление этих "последствий". Президент страны Махмуд Ахмадинежад заявил, что для удовлетворения своих нужд Иран должен производить по 250 – 300 т ядерного топлива в год и для этого уже в ближайшее время начнет строительство сразу десяти новых заводов по обогащению урана. В тот же день мировые СМИ сообщили, что Иран может выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия.

Двадцать девятого ноября иранский парламент призвал Ахмадинежада сократить сотрудничество с МАГАТЭ в связи с тем, что последнее "постоянно выходит за рамки своей юрисдикции, принимает безответственные решения и проводит в отношении Ирана политику кнута и пряника". На следующий день, выступая на церемонии представления нового министра образования, Ахмадинежад обрушился на "гегемонистские