Один мой знакомый историк из города Твери однажды выпивал со мной серьезные напитки и где-то между второй и третьей сотней, когда человека уже тянет в креатив, но еще не гонит в дурь, обронил: «Счастливая жизнь не оставляет следов»

Бетховена не сделала счастливым «Лунная соната». Толстой под конец жизни уже сам был не рад, что стал всемирной знаменитостью. Ницше сошел с ума. Цветаева стала несчастной женщиной. А как насчет темы счастливого человека в звуках моцартовского «Реквиема»? Ее там нет и быть не может. Литература, музыка, живопись и прочий культур-мультур либо медленно убивают человека, если он отдает себя этой заразе без остатка, либо делают его лицемером, циником и халтурщиком. Потому что все это — нечеловеческий труд.

Третий день рыбачу, как бешеный. Такое ощущение, что Кама высасывает из организма всю дрянь, которая скопилась там за многие годы. В Турции такого не было.

С прошлой пятницы ни разу не надел обувь. Хожу босиком.

Весь искусан комарами, слепнями, пауками. Но раз кусают, значит так надо. Наверное, тоже что-нибудь высасывают.

Телевизора здесь нет. Но интереснее любого шоу наблюдать, как два моих двоюродных брата, которых я видел последний раз почти два десятилетия назад, общаются между собой, ссорятся и мирятся точно так же, как в те времена, когда им было по пять лет.

В те самые времена на мысу нашего залива стояло дерево, которое нависало над водой и, казалось, вот-вот упадет. Оно по-прежнему нависает, и, кажется, должно упасть завтра, в крайнем случае — послезавтра. Но не падает. Потому что живет. Просто.