В ходе формирования первых этапов нашей евразийской интеграции много было проблем, связанных с тем, что мы двигались быстрее, чем европейцы. С одной стороны, нам это было легко (потому что мы воссоединяли то, что не так давно было разрушено государственными границами), а с другой стороны, прямое копирование европейского опыта было бессмысленно. Мы его учитывали, естественно, но понимали, что наша евразийская интеграция не ставит задачу сооружения какой-то новой бюрократической империи, которая всех заставит плясать по одним правилам, и поэтому наши главы государств очень четко определили границы интеграции, в отличие от ЕС, где евробюрократия фактически подавила сегодня национальные суверенитеты. И во всех конфликтах между евробюрократией и национальными государствами на протяжении 5 лет мы видим, что побеждает бюрократия, растаптывая, можно сказать, национальный суверенитет всех государств-участников. У нас принцип другой, у нас — равноправие, взаимовыгодность, следование общим интересам.
И поэтому, собственно, границы интеграции были четко поставлены президентами — это Таможенный союз и Единое экономическое пространство. Сейчас, действительно, речь идет о том, что нам надо наполнить единое экономическое пространство некой общей стратегией развития. Наши ученые, которые помогали нам создавать механизмы евразийской интеграции, совершенно правильно с самого начала по моделям, интегрированным в <нрзб> баланс, четко показали, что главный эффект интеграции достигается за счет общей стратегии развития. Собственно говоря, на общий рынок приходится 1/3 потенциального эффекта интеграции, который, мы ожидаем, к 2030 году позволит нам производить на 6% больше товаров и услуг, чем если бы мы этой интеграцией не занимались. А совокупный эффект оценивался за этот период с 2010 по 2030 год примерно в 1 трлн долларов дополнительно создаваемой добавленной стоимости, но из этих достаточно больших величин 2/3 — это общая стратегия.
Потому что, собственно, снять границы и создать общий рынок — этого недостаточно, поскольку важно, чтобы на этом общем рынке обращались наши товары. Наши товаропроизводители должны быть хозяевами этого общего рынка, а если там будут хозяевами иностранные товары, то для кого мы стараемся? В настоящее время вес взаимной торговли у нас не столь велик — в среднем чуть меньше 10% занимает взаимная торговля в совокупном внешнем товарообороте стран-членов, за исключением Белоруссии, где эта доля составляет больше 1/4, — это говорит о том, что нам этот рынок приходится по-новой осваивать. Эту задачу нужно решать, разумеется, с пониманием приоритетов, как развивается мировая экономика, какие мы конкурентные преимущества хотим соединить и какие экономические эффекты должны получить.
Последние 2 года мы наблюдаем, что эффект снятия границ уже исчерпан, то есть нет роста взаимной торговли, наоборот, идет даже некоторое сокращение. Cразу же после отмены таможенных границ у нас был взрывной рост взаимной торговли. <a href=«rusrand.ru/events/k-sozhaleniju-my-do-sih-por-idem-na-povodu-u-va